...родилась она у Куйвиэнен, приблизительно через пять лет после Пробуждения, и первым, что увидела, было склонившееся над ней лицо Айвенаро, полное - радости, удивления, чего-то еще... Но эти слова были придуманы после, и узнала она их - после, пока же - было ощущение кровности - как с матерью еще до рождения, хоть и по-иному.
Однажды ночью мать с криком проснулась и выбежала на улицу; и в тот же миг Хинивен почувствовала боль, но болело не тело, что случалось и раньше; тогда же пришло у чувство утраты, заполнившее весь мир, перекрасившее его в иные краски.
Это время было самым трудным для нее. Мать не могла оказать помощи и сама нуждалась в поддержке, друзей же, могущих помочь ей "перебыть" горе", у нее на тот момент не было.
Вскоре после того, как был построен Тирион, она вышла замуж за Илькалассэ, младшего брата Ильсанаро.
Тогда я, видя его огорчение, предложила самим идти и смотреть на иные грани мира и новые земли, и тот охотно согласился, и поведал мне свою мечту: найти звезду, давшую ему имя, и я согласилась с ним. И говорили мы тогда о том, почему же звезды падают на землю, подобно созревшим плодам; слишком долго было бы пересказывать весь этот разговор, но о главном я все же скажу. В тот разговор была высказана еще одна мысль, толкавшая нас от родных земель: как мы бы могли назвать огонь огнем, сон – сном и себя – Говорящими (Quendi), не зная иного? Чтобы узнать что-то, первым делом надо очертить границы познаваемого по двум причинам. Первая – та, что ни один из живущих не может познать все и сразу, вторая – мы должны быть уверены, что новое знание, пришедшее к нам, относится именно к тому, что нас интересует, имеет его причиной или следствием, или просто часто сопутствует ему, но не является случайным, тем, что наш разум лишь по воле случая объединил и отнес к одному и тому же предмету. То же можно сказать и о мире, в котором пробудились Квенди, мире, полном тайн и загадок, к коим еще не найдено ответов, и который является самым большим из ныне доступных нам объектов познания, несводимым к совокупности всех его составляющих. Можно пытаться познать часть этого мира, одну или многие, а можно пробовать проникнуть мыслью к самым основам и началам его; но для этого необходимо указать границы этого мира, его начало во времени и пространстве, или же указать, что их нет, и оставить занятие, не могущее принести плодов. Если же долго идти в одном и том же направлении, то, возможно, ясным станет этот столь занявший нас в то время вопрос. Слова те были сказаны многие годы назад, но тем надежнее вплетены в песню и ткань этого мира, сохранены навеки, и никто не в силах изменить их или сделать небывшими; и этим, в тот самый миг, как отзвучал последний слог, они изменили судьбу говоривших, а значит – и всех живущих в большей мере или в меньшей; но каково это изменение – под силу узнать лишь Силам, если захотят они; но это не имеет большого значения. Прошло время, и отец мой не вернулся из своего похода. Ни Лайвен, ни я – мы не знали о его судьбе, боясь гадать, страшась надежды, которая не оправдается, и боясь своей верой в худшее привести этот исход в мир. И однажды я шла по лесу в поисках съедобных плодов, ибо запасы в доме нашем подходили к концу, и увидела всадника, который не был ни одним из тех, кто жил у Вод, и не был схож ни с одним из них ни лицом, ни посадкой; и подумалось мне, что этот всадник прибыл из дальних краев, и быть может, знает что-то о судьбе Айвенаро. И я не испугалась, но последовала за ним, выжидая удобного моменты, чтобы окликнуть его; но, когда он вышел на свет из густой тени ветвей, поняла я, что столкнулась не с тем, кто был бы одной природы с нами, и даже земля отзывалась иначе на поступь его коня, и пришпорил его, и быстро скрылся из глаз. А следует помнить, что в ту пору не знали мы никого, кто был бы похож на нас телом и разумом, и прежде всего – речью. …У высоких гор, которые позже назовут Синими, догнали мы своих друзей, и радовались встрече. Но вскоре Лайвен опять стала задумчива, но эта задумчивость была иной – сходной с размышлениями мастера во время творения, и я радовалась этому, хоть и не спрашивала о причине, боясь помешать ходу мыслей. И начался переход через горы, который был труден для многих и опасен; и потому некоторые шли впереди, разведывая путь, оставшиеся же – следом, по уже проторенным тропам. И второй раз в жизни случилось так, что проснулась я с ощущением беды и боли, которую не в силах исправить и изменить. Я спрашивала у следопытов, и они сказали мне, что не видели Анкалинтэ, бывшего среди разведчиков, и что не возвращался еще из похода. И тогда пошла я искать его, и нашла – но в сердце моем еще не оттаяли те дни, несмотря даже на последовавшую радость встречи, чтобы я могла лепить из них по своему желанию то, что можно поведать другим. О причинах же, погнавших его под обвал, я узнала много позднее от него самого, но не считаю себя вправе говорить об этом.
друзья и родичи! есть предложение выкладывать сюда квэнты в развернутом виде, зарисовки, пожелания - все, чем вы хотели бы поделиться.